ГКЧП,

или  Особенности

национальной охоты

Из истории многопартийности на Смоленщине

 

Избрание первого Президента РСФСР 12 июня 1991 года многие посчитали тогда простой формальностью. Не все равно, будет ли име­новаться Ельцин Председателем Президиума Верховного Совета РСФСР или Президентом. Второе уже тем лучше, что короче. И на пер­вых порах, действительно, перемен не чувствовалось. До 19 августа...

Собирая материал о ГКЧП в Смо­ленске, разговаривал со многими людьми, которые к заявлениям Го­сударственного комитета по чрез­вычайному положению относились по-разному. Общим было одно: мно­гое забылось, рассказы о событиях трех августовских дней получались неожиданно короткими даже у тех, в чьей жизни они сыграли особую роль. Один из собеседников, добро­совестно поморщив лоб, в конце кон­цов, сказал: "Нет, ничего особенно­го не помню, да и не было ничего в Смоленске. Может, и вообще из мухи слона раздули..."

Видимо, стоит коротенько напом­нить, как все это было. Утро 19 ав­густа началось для нас с "Обращения к советскому народу” и Указа вице-президентa Г.И. Янаева о собственном вступлении в долж­ность "в связи с невозможностью М.С. Горбачева по состоянию здоро­вья" исполнять привычные обязан­ности. Горбачев "хворал" в Форосе, а из репродукторов одно за другим летели тревожные слова "чрезвы­чайное положение", "Отечество в опасности", звучали призывы "сохра­нять спокойствие". И чем больше было этих призывов, тем меньше спокойствия и больше сознания, что здесь что-то не так. Потом был Указ и.о. Президента о введении чрез­вычайного положения в Москве "в связи с невыполнением постанов­ления ГКЧП". И все подумали: "на­чалось"... А что, собственно, нача­лось? По ТВ транслировали "Лебе­диное озеро". Потом была какая-то неубедительная пресс-информация явно растерянного Янаева. Много слухов и минимум информации. А тем временем в Смоленске жизнь шла своим чередом. Впрочем, не совсем обычным. Помню, по свежим следам смоленский поэт Владимир Ионов говорил мне: "С утра, как услышал радио, топорик достал, к дверям поставил. Думаю придут - од­ного-двоих положу раньше, чем меня возьмут. Такая вот зэковская реак­ция была..." Лидер первой смолен­ской альтернативной партии (ДПР) Геннадий Косенков с улыбкой вспо­минал: "На работу темную рубашку надел: все равно на нарах валять­ся..." Тогда, конечно, ему было не до смеха. Да и не только ему. Через несколько дней после "победы де­мократии" "СН" дали хронологию событий трех тревожных дней в об­ластном центре. Сегодня это все по-другому воспринимается, но давай­те вспомним.

 

 

 

19 августа, утро - сообщение по радио. К 11 часам в кабинете заме­стителя председателя горсовета В.К. Моисеева собрались депутаты и представители политических партий и движений, кроме КПСС. Решили созвать президиум городского Со­вета народных депутатов. В 12 ча­сов группа депутатов облсовета (Иванов, Калиновская, Когатько, Но­виков С.В., Семенов, Семцов) потре­бовали у Ермоленко В.Ф. (Л.В. Ма­монтов был в отпуске) срочно со­звать президиум областного Совета. 13 часов - Л.В. Мамонтов зна­комится с текстом обращения ГКЧП и срочно прерывает отпуск. И уже в 14 часов президиум областного Совета принимает обращение к смо­лянам: не поддерживать неконсти­туционные методы, власть у законно избранных органов, вмешательства в их деятельность со стороны ГКЧП не наблюдается. Представителей всех политических партий депутаты призывают к сдержанности. 15 ча­сов - в Смоленске появляются лис­товки с тезисами и указами Б. Ель­цина. Лидер РХДД Г. Жемчужный в знак протеста объявляет бессроч­ную голодовку. 17 часов - заседа­ние президиума горсовета, на кото­ром присутствуют и депутаты облсовета. Восемь человек ставят свои подписи под Указом Ельцина №59 от 19 августа 1991 года: "В связи с действиями группы лиц, объявивших себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению, постановляю:

считать объявление Комитета не­конституционным и квалифициро­вать действия его организаторов как государственный переворот, являю­щийся не чем иным, как государ­ственным преступлением... На территории РФ действует законно избранная власть... Действия должно­стных лиц, исполняющих решения указанного комитета,.. подлежат преследованию по закону..."

И вот рядом с подписью Президента под этим историческим доку­ментом трое депутатов горсовета все-таки расписываться не стали Среди них В.И. Анисимов, А.Д. Про­хоров. Еще восемь лет назад была положена основа единства действий будущего губернатора и председа­теля областной Думы. Правда, на следующий день В.И. Анисимов в вы­ступлении по областному радио чет­ко определил свою позицию.

Однако вернемся к хронике со­бытий, опубликованной "Смоленскими новостями". 20 августа. Из не­официальных каналов в "СН" узна­ют об аресте тиража газеты с Ука­зом Б. Ельцина. А чуть ниже сооб­щается, что этот номер газеты был раскуплен в считанные минуты (зна­чит, арест сняли). В 18 часов областное радио предоставило эфир де­путату облсовета Овчинникову, кото­рый одобряет действия ГКЧП (зна­чит, были все-таки действия?) и при­зывает поддержать злополучный ко­митет. Опять собрался президиум горсовета (день назад не было кво­рума), отмечается, что на него не явился А.Д. Прохоров (просто получается, что был Александр Дмитриевич сторонником ГКЧП. Во всяком случае, читателей к такому выводу подталкивают).

Состоялся и президиум облсовета. Л.В. Мамонтов зачитывает указы Б. Ельцина. Возникает дискуссия. Но Анисимов, Каманин, Когатько добиваются осуждения неконституционных действий ГКЧП. Президиум предложил "Рабочему пути" напечатать в завтрашнем номере Указ Б. Ельцина. В.А. Самородский, первый секретарь обкома, однако, "проинформировал' депутатов, что "РП" и впредь будет печатать документы ГКЧП, а секретарь горкома В.И. Атрощенков дерзнул упрекнуть "СН" в поспешности публикации указов Б. Ельцина.  В 20 часов приходят сведения о готовящемся штурме Белого Дома. Обстановка опять накаляется.

21 августа Редакция "Рабочего пути" проигнорировала требование президиума облсовета: газеты вышла без указов Б. Ельцина. Более того, опубликовано много заявлений в поддержку ГКЧП. По предложению Л.В. Мамонтова, депутаты постановили - снять с титульного листа "РП" "орган областного Совета народных депутатов". В 14 часов в горсовете собирается депутатская фракция "Демократическая Россия" для обмена последними новостями. В 15 часов состоялась внеочередная совместная сессия городского и райсоветов города, которая поддержала решение горсовета от 20 августа. Депутат М.Г. Зысманов предложил прервать работу сессии и продолжить ее на площади Ленина, где обратиться к народу с призывом поддержать решение горсовета и осудить захват власти. Диссонансом прозвучало выступление генерал-майора Г.П. Трезнюка. В 16.30 Г.И. Косенков принес депутатам известие, что ГКЧП арестован, депутаты стоя аплодируют. В 18.00 на площади Ленина состоялся митинг. Все выступавшие приветствовали победу демократии. Надо сделать так, чтоб никому не было повадно - лейтмотив выступлений.

Так в сжатом, сухом виде предстают перед нами события восьмилетней давности в Смоленске Но за этими строками судьбы, переживания, сомнения многих и многих людей, делавших в те дни свой выбор Послушаем хотя бы упоминавшегося в "СН" вестника победы Геннадия Ивановича Косенкова: "Так получилось, что с утра 19 августа центр сопротивления ГКЧП обосновался в кабинете зам. председателя горсовета В.К. Моисеева. Первыми пришли туда мы с М.И. Семеновым и начали обзванивать тех, кого считали демократами. Реакция была неоднозначной. Кто-то, чувствовалось, боится, кто-то искренне не понял происходящего. Тем не менее, на­роду собралось немало, и было ре­шено, чтоб депутаты написали заяв­ление протеста. А надо сказать, что кроме членов депутатской группы "Демократическая Россия", пришли к Кузьмичу и областные депутаты: у них там было глухо и тихо. Одна­ко по упоминавшимся уже причинам заявление так и не состоялось.

В трудном положении оказался председатель горсовета Анисимов. С одной стороны депутаты давят, а с другой - пришли три генерала: Вовченко, Трезнюк и Кондратьев, кото­рые потребовали чуть ли не чрезвы­чайное положение в городе ввести. В итоге получилось ни вашим, ни на­шим. До 18 часов, когда состоялось заседание президиума горсовета, ДПР успела довольно много доку­ментов получить и размножить на многострадальном нашем ксероксе. У нас была прямая связь с Москвой, что показалось удивительным (дума­ли, перекроют все каналы). Выходи­ли мы и на Белый Дом (Травкин был депутатом), и на обе столичных ДПР -  областную и городскую. Правда. областная быстро прекратила свое существование и стремительно эва­куировалась, попрятав все бумаги, Говорят, потом их три месяца иска­ли. А город гнал нам тексты. Первое, что получили, - тезисы за подписями Ельцина, Хасбулатова и Силаева. Штук двести их изготовили и сразу повезли в город, Не обошлось без эксцессов. Грубо говоря, распрост­ранителям листовок хотели даже "морды бить". В большинстве же на­род как-то безразлично к происхо­дящему относился.

До 17 часов мы подготовили че­тыре выпуска ДПРовских экспресс-новостей. На них, кстати, потом ссы­лались некоторые должностные лица. Газеты ("РП", например) си­дели и ничего не знали.

 

 

В общем, кое-что демократичес­кие силы в тех условиях делали, а демократические фракции городс­кого и областного Советов сумели многого добиться. Индивидуальную акцию протеста провел Николай Ермолаев. Он ходил с мегафоном по улицам, выкрикивал все, что мог, против ГКЧП.

20-го, казалось, наступило отно­сительное затишье, и события при­няли затяжной характер. Но потом эти трое ребят под танком - и опять все накалилось. Павлов потом ска­зал, что самая большая глупость была ввести в Москву боевую тех­нику. ГКЧП и Белый Дом могли бы существовать параллельно доволь­но долго.

К 21 августа нам (ДПР) в горсо­вете выделили комнату. Был теле­фон для связи с Москвой и радио­приемник, по которому мы слушали "голоса". И были самыми инфор­мированными. Во время сессии мне принесли записку “ГКЧП арестован". Подошел к Анисимову, тот говорит: читай. А в это время генерал Трезнюк (он был депутатом Промышлен­ного райсовета) выступал и нес демократов по кочкам. Зачитал за­писку, многие зааплодировали. Трезнюк куда-то пропал, начали демок­раты выступать. А тут другую записку мне приносят: по со­общению такого-то радио, са­молет с членами ГКЧП выле­тел в Киргизию”.  Анисимов говорит: иди сам объясняйся. Вышел на трибуну: ошибочка, мол, вышла. И тут, как в анек­доте, тон сессии опять изме­нился. Однако скоро первая информация подтвердилась. И тут уж митинг на улице, тор­жество демократии…

А потом была "охота на ведьм". К счастью, она у нас не очень большое развитие получила".

 

Что ж, вот вроде и состоял­ся у нас типичный "хэппи энд". Толь­ко про "охоту" кое-что добавить сле­дует. 24 августа в "Рабочем пути" публикуется обращение Горбачева к народу, где он разоблачает ГКЧП, тут же Указ Президента СССР об отмене всех актов ГКЧП. Это был последний номер, подписанный ре­дактором В.В.Усовым. В этот суб­ботний день в 14.00 над зданием гор­совета был водружен трехцветный флаг "Свободной России", а в 21.00, по распоряжению В.И. Анисимова, под охрану были взяты помещения в Доме Советов, принадлежащие обкому и горкому партии. Но было уже поздно, считают "СН". Милици­онеры сообщили, как сотрудники вы­носили какие-то бумаги. "СН" пе­реживают, что смоленский партархив вновь исчезнет, как в годы вой­ны.

А в понедельник журналистов "РП" просто-напросто не пустили в Дом Советов. Решением президиу­ма облсовета "РП" и журнал "Край Смоленский" стали собственностью облсовета. Тут же было принято ре­шение отстранить от работы В.В. Усова "в связи с ликвидацией из­дательства и прекращением дея­тельности газеты "Рабочий путь" как органа ОК КПСС". Была там и фра­за, которая всем нам много крови попортила: "Вопрос об увольнении и трудоустройстве работников ре­дакции решить в соответствии с действующим законодательством".

Тогда мы поняли это так, что всех нас отправят за бывшим редакто­ром, как выявленных ГКЧПистов. Будь кому-то до пенсии двадцать лет, а кому-то, как В.В. Усову, три года.

С этим решением на сессии вы­ступал В.А. Дзюбалов, "давший рез­кую оценку деятельности редакции не только в трагические дни пере­ворота, но и в предыдущие месяцы". Тут же была учреждена комиссия по анализу отношения управленчес­ких структур и должностных лиц к попытке осуществления государ­ственного переворота. Председате­лем комиссии избран М.И. Семенов. В то же время депутаты В.А. Дзюба­лов, П.Ф. Когатько и др. призывают друг друга не допустить рецидива 37-го года.

Однако тут же подобная комис­сия создается и в горсовете. В ее составе В.В. Фомин, В. И. Доброволь­ский, А.И. Маноим, М.Г. Зысманов и др. Эта комиссия обращается к смо­лянам с убедительной просьбой "сообщать об известных им фактах" по таким-то телефонам в таких-то комнатах. Мы не охотимся на ведьм. Но между тем безработного бывшего нашего редактора вызывают в про­куратуру.

"Во время августовского кризи­са, - вспоминает Владимир Василь­евич Усов, - шло много официаль­ной информации по разным кана­лам. Мы придерживались одного - ТАССовского. В законе о печати (ст.20) говорится об обязательной публикации материалов, которые пе­редаются по телетайпу. Ельцинские указы приходили к нам по спецпоч­те через облсовет. Я их вниматель­но читал, видел противоречия, и многие не публиковал. Да, мы печатали материалы ГКЧП. Но ведь их все центральные газеты печатали, по радио и телевидению они звучали. А мне Лисин из областей прокура­туры шлет довольно безграмотную бумагу, из которой следует, что он Закона о печати просто не читал. Я ответил. Однако мне звонят из го­родской прокуратуры (это когда я уже не работал) и вежливо так: зай­дите, нам надо уголовное дело за­крывать. Я знаю, что это значит: в свое время пришлось в уголовном розыске работать.

Пришел, рассказываю биографию - мне говорят: не надо. Что учился, служил в армии, на авиазаводе ра­ботал - не надо. "Почему выбрасываете из показаний то, что связано с КПСС? — спрашиваю. - Социализм может и должен быть пост­роен. Классы были и будут, и несправедливость будет, но мы победим". - "Нам это не надо". - "А что вам надо?" -"Почему не публиковали Ука­зы Президента?" - "С кото­рыми был не согласен, не публиковал"…

Вышел, встретил предсе­дателя радиокомитета А.Н. Новикова, который уже вто­рой раз к следователю шел. Вот им было развлечение! Сколько злорадства, радости: нашли матерого преступника. "Больше я к вам не приду", - сказал на проща­нье. И не пришел.,."

Долго редактор ведущей газеты, автор нескольких книг, В.В. Усов ос­тавался без работы, Наконец уст­роился в многотиражку автоагрегат­ного завода корреспондентом, дотя­нул до пенсии. Потом работал сто­рожем, писал книги. И сейчас пи­шет, перебираясь за рабочий стол на костылях: нелады с позвоночни­ком. За что его? Козел отпущения нужен был? А как в райцентрах по примеру области трясли ни в чем не повинных редакторов районок? Нет, за ведьмами мы не охотились - над людьми издевались.

Впрочем, читателям может пока­заться, что я отошел от темы, а, мо­жет быть, и вообще к ней не присту­пал, заявив в подзаголовке об исто­рии многопартийности. Да, погово­рили немножко о том, как боролись в дни ГКЧП демократы. Но и рань­ше, и сейчас не могу отделаться от вопроса: с кем, собственно, они бо­ролись? С Янаевым? И где была в эти дни компартия? Ни в каких хро­никах о ней и упоминаний нет. По­листал подшивки - ни обращений, ни заявлений, ни партийных собра­ний. Как будто и не было уже у нас КПСС. А ведь деятельность ее толь­ко после ГКЧП приостановили. Впрочем, перед этим (тоже после ГКЧП) проскочило в печати обра­щение ЦК: сохраняйте спокойствие, ходите на работу, уделяйте внима­ние уборке и заготовке кормов. По­лезные такие советы. Так в чем же дело и где была КПСС? Об этом говорили мы с Михаилом Великановым, который был моим редакто­ром в "Смене", с легкой руки кото­рого я пришел в "Рабочий путь", где он был заместителем Усова и отку­да ушел на должность помощника первого секретаря обкома КПСС. В то время секретарем был Виктор Андреевич Самородский.

"За три недели до ГКЧП, - рас­сказывает Михаил Иванович, - при­ехал в Смоленск зав. корсетью "Со­ветской России" и предложил мне стать собкором. Нужно было ехать в Москву на трехмесячную стажи­ровку. Я уговорил Виктора Андрее­вича отпустить меня и попросил двухнедельный отпуск. Побывал у матери в Хиславичах и вернулся в Смоленск 18 августа, чтобы 19-го ехать в Москву. Утром включил ра­дио, и все мои планы полетели ку­вырком. Быстро собрался и побе­жал в обком. Первый секретарь уже был на месте, и на мои вопросы от­ветил коротко: знаю то же самое, что и ты. Честно говоря, я был в состоя­нии эйфории: наконец-то порядок настанет, наконец-то серьезное дело, наконец-то этого болтуна Горбаче­ва освободят. Где-то полдня ходил по обкому, обсуждали все это. У при­емной Мамонтова увидел группу наших местных демократов. По-мо­ему, коленки у них заметно дрожа­ли. После ГКЧП у нас в Смоленске героев появилось больше, чем пос­ле Великой Отечественной войны. Так не всегда они такими героями были.

Члены бюро собрались часов в десять. Все были в растерянности. С утра звонили в ЦК секретарям - никого. Ивашко, первый зам. генсе­ка, - в больнице. Начали звонить Лукьянову как председателю Вер­ховного Совета - тот в горах, в от­пуске. После обеда пришла инфор­мация от Шейнина. Ничего особен­ного: соблюдать спокойствие, при­звать людей к работе. Не давать по­водов для провокаций. Не разгонять митинги, если они будут в рамках законности.

Виктор Андреевич поступил и му­жественно, и прозорливо: на шиф­рограмме расписался только один, членам бюро никому не дал. Кто-то предложил писать обращение к на­селению. Я за это взялся, но успел написать лишь один абзац, позвонил Самородский и сказал: пока оставь это дело, ничего не ясно, к чему бу­дешь призывать? Так это обраще­ние никогда и не состоялось.

Полное разочарование появилось в пять вечера, когда посмотрел пресс-конференцию. Если уж в стране объявлено чрезвычайное по­ложение, зарубежные журналисты автоматически на это время лиша­ются аккредитации. Никаких пресс-конференций быть не должно. А это выглядело особенно убого. Янаев, понятно, волновался, и его можно понять. Но возникло ощущение, что их дело проиграно.

На следующий день пришел к те­летайпу — получили телеграмму от Ивашко, который находился в боль­нице. Кроме недоумения она ниче­го вызвать не могла. Он обращался к коммунистам страны, чтобы дали ему возможность вылететь в Форос и лично убедиться, болен ли Горба­чев. И это второй человек в госу­дарстве пишет!

Говорю Виктору Андреевичу: да­вайте звонить в ЦК куратору. Позво­нили по ВЧ, и наш куратор вдруг стал нас просить, чтоб мы ему эту телеграмму продиктовали. Я не вы­держал и говорю: посоветуйте ему позвонить в Монастырщинский рай­ком и узнать, как там у них в ЦК дела идут.

Когда все кончилось, на пятом этаже нагородили баррикады из шкафов и сейфов. На работу сотруд­ников обкома не пустили. Ленинг­радское телевидение снимало нас на Блонье, как некую достоприме­чательность. Не пустили и Виктора Андреевича, который был депутатом облсовета. Потом мне позвонили на квартиру и сказали, что 26-го я дол­жен явиться на рабочее место: нуж­но осмотреть мой кабинет. Пришел. В дверях поставили майора мили­ции, чтоб я никуда не сбежал. Жен­щина и мужчина (не знаю, откуда они) залезали ко мне в карманы, перебирали бумаги, требовали сек­ретные документы. Безуспешно пы­тался объяснить им, как работают с секретными документами. Самым активным при обыске был бывший комсомольский работник А.Ф. Семцов, который нас раньше коммуниз­му учил, а тут стал ярым демокра­том.

Когда нашли в сейфе 16 писто­летов, о которых ни я, ни Виктор Ан­дреевич ничего не знали, то-то ра­дости у них было. "Ну, серьезные вы люди? - говорю. - С этими писто­летами даже Кардымовский район не захватишь"...

Потом приглашали в прокурату­ру, но предъявить ничего не смогли.

После этого обкому выделили одну комнату на четвертом этаже и две комнаты горкому, чтобы с партийными карточками разобрать­ся. Коммунисты по привычке при­носили еще взносы, но платить их было уже некому: дела свернули...

На комиссию по трудоустройству я не пошел: разведка донесла, что против моей фамилии пометка: спе­циальности не имеет. Это после того, как я тридцать лет проработал жур­налистом. Людям, у которых было педагогическое образование, пред­лагали чуть не дворниками работать. Такая вот победила демократия. И Фатеев начал с заявления, что не допустит ошибок Горбачева, и никто из коммунистов нигде работать не будет. В общем, так и получилось. Самородский, например, как канди­дат наук был назначен заместите­лем начальника управления сельс­кого хозяйства по экономике. Но проработал недолго: был уволен, хоть и грамотный специалист. А кончи­лось тем, что над сельским хозяй­ством области ставил эксперимен­ты отставной генерал. К чему это привело, мы видим".

Я не касаюсь ошибок ГКЧП, их не­решительных действий и неподготов­ленности, но если взять обращение к народу ГКЧП и приложить его на сегодняшний день, в каждом абзаце с точностью до единицы спрогнозировано то, что случилось со страной.

Петр ПРИВАЛОВ.

Журнал «Смоленск», №5, сентябрь 1999г.